После стрижки мы разложили вещи и решили ложиться спать. Нас построили в 2 ряда напротив кроватей и 3 дембеля (которых отправили на наш этаж следить за нами до присяги) произнесли: «Рота отбой», и мы неспешно легли на наши кровати. Это заняло у нас минуты 3–4. 
Но после того, как мы легли, дембеля крикнули: «Рота подъем», и мы неспешно поднялись, смотря на них как на странных людей. Было непонятно, что они от нас хотят. Отбой был, мы легли, устали, Что еще надо?

Но дембеля попросили нас обняться (руки на плечи друг другу) и начать приседать. На раз сесть, на 2 встать. Мы с радостью начали приседать и нам это казалось забавным, кто–то смеялся, кто–то шутил. Была такая веселая атмосфера. Как на празднике. Но после минут 15, праздник куда–то ушел. Мы заебались. Кто–то, кто был слабее, начал виснуть на других, и тем приходилось поднимать его на себе. Еще минут через 10, дембеля крикнули «Отбой» и мы побежали в кровати. На ходу раздевая и кидая все на стул перед кроватью. 
Во второй раз это заняло у нас уже минуты 3, не больше. Но видно это был не тот результат, который от нас ждали. Они снова крикнули «Подъем» и теперь попросили принять положение лежа и на раз–два отжиматься. Минут через 15, они снова крикнули отбой и мы побежали в кровати. 
Короче в итоге еле живые, часа через 2, мы таки умудрились раздеться, сложить все на стул, лечь и укрыться простыню сверху за то время, которое устраивало этих извергов. 45 секунд. 
Забавно, что вроде сил было с каждым подъемом все меньше и меньше, а реакция и ясность мысли все быстрее и быстрее.

На следующий день у меня болело все. Я даже не думал, что будет так болеть. Но это была только разминка. Потом начался 30дневный ад. 

Мы целый месяц только и делали, что бегали, прыгали, ползали, ходили гуськом, строевым шагом и с высоким поднятием бедра. За тот месяц я, как в принципе и большинство, скинул килограмм 10. 
Любопытно, что все это мы делали в сапогах и портянках. Т.к. никто нас не учил завязывать портянки, мы учились этому сами и весьма неудачно. Но есть и плюс. Я до сих пор иногда летом хожу по стеклу и горящим палкам на радость детишкам. 
Надеюсь меня сейчас не читают дамы, поэтому скажу вам по секрету: я, как и большинство из моего призыва, не срали дней 10. Как и почему – загадка.

Во время этой учебки (до присяги), половину из нашего призыва забрали на работы (делать ремонт в казарме этажом ниже). Руководили работами дембеля, а нас брали делать саму работу. Мне везло и меня не брали туда. Поэтому я в принципе и не знал, что там творится. Но однажды, проснувшись утром, я не нашел свои тапочки резиновые с выбитом номером на них. Это были мои единственные тапочки и других у меня не было и быть не могло. Кто–то посоветовал пойти на нижний этаж и посмотреть у своих, может кто по ошибке взял. Я подумал, какая отличная идея! И отправился вниз. Блядь. Ну и нахуя я туда пошел?

Спустившись вниз и открыв дверь, я охуел. Такое чувство, что там снимали какой–то фильм про восточные единоборства. Кто–то сидел и разбивал ребром ладони плитки кафеля под руководством дембелей, кто–то пытался сделать то же самое кулаком об стену, кто–то стоял на голове, кто–то сидел на шпагате, короче это был просто ад. Я решил что хуй с ними, с этими тапками и направился к выходу, но тут получил удар в шею от дембеля–мудака. Тот спросил что я тут делаю, я сказал что уже ничего и рассказав несмешной анекдот ушел к себе. Тогда я понял что меня где–то в начале жестоко наебали. Это не напоминало больше показательную часть.

Как я позже выяснил, эта часть была одна из самых хуевых, которая только могла быть. Раз в месяц была попытка побега, периодически попытки суицида. Несколько раз солдаты стреляли друг в друга. Короче пиздец. Почему были высокие оценки? Зам командира части по тылу имел помимо этой должности небольшой икорный завод, и когда приезжала комиссия, приезжали несколько микроавтобусов с икрой, проверяющие шли в баньку, потом уезжали вместе с оценками «отлично». Так продолжалось около 15 лет. Пару лет назад кстати эту часть расформировали.

Так вот, пока мы ждали присягу, мы обычно не сгибали ноги, т.к. мышцы не держали ноги и мы забавно падали. Поэтому мы ходили как пингвины первую неделю точно. После того, как мы приняли присягу, мы наконец спустились в казарму, соединившись с остальными солдатами. Всех призывов. 
Т.к. места в части было немного, у нас на одном этаже находилось сразу 2 роты и вместо положенных 50 человек, на этаже находилось немного больше 100. 
Утро начиналось с зарядки. В течении минут 20 мы бегали как угорелые вокруг части, ходили гуськом, прыгали и т.п. Зарядка обычно продолжалось пока не начинал блевать один из наших. Это было сигналом, что пора на завтрак.

Иди на завтрак необходимо строем, под барабан. И под песню. Дернул же меня черт за язык как–то спизднуть, что я 5 лет работал в филармонии. Почти с первого дня я стал запевалой. Я пел все песни, а в припеве присоединялся весь остальной хор (кроме дембелей). Я пел все время (утром, днем, вечером, когда была вечерняя прогулка, на разводах, при походе в баню или еще куда). Это же надо было так облажаться. Я – работник филармонии. Ну мудак!

Знаете, вот когда говорят – кто в армии был, тот в цирке не смеется. Это правда. Там столько странной и непонятной хуиты, что кажется ты попал в другой мир. Отличный от того, где был совсем недавно. 
Например «параллельное и перпендикулярное». 
В армии все должно быть симметрично. Все ровно и все отвечать своим законам. Зимой например нужно было ровнять снег. Каждый день. Весь снег должен обязательно быть квадратным. И ты как дебил во всей части ровняешь снег. Всю зиму. На Камчатке. Где зима месяцев 8. 

#679

Еще у нас, ну и как понимаю в других частях тоже, был день ПХД по субботам (но вроде не каждую неделю. Сейчас уже не помню). Переводился он как "Полностью хуевый день". Но офицеры почему–то называли его как Паркого хозяйственный день. 

В этот день вся часть наводила порядок силами солдат срочной службы. Помимо уборки территории, шла уборка внутри казармы. Это было довольно забавное зрелище. Начиналось с того, что несколько солдат нарезало стружкой несколько куском мыла. Потом они заходили голые в сушилку (место, где стоят батареи на всю длину помещения и где сушится обувь и портянки. Какой же там был запах по утрам. ммммм.

Так вот, они заходили туда голые, заливали несколько ведер горячей воды и кидали это мыло. После чего швабрами взбивали пену. Пены было столько, что любой московский клуб закрыл бы эти мероприятия увидев наш масштаб. Одновременно с производством пены, несколько других человек брали эту пену и выбрасывали на «взлетку» — коридор. После чего остальные начинали тряпками мыть стены, полы, двери и т.п. этой пеной. Вся казарма мылась этой пеной. Когда я это увидел в первый раз, я понял что это не для меня и нужно что–то придумать, чтобы косить весь день, и чтобы ничего не мыть, не разбрасывать пену, и уж тем более ее не производить голышом в сушилке. И я нашел себе занятие. В ленинской комнате (где проходят занятия и обучения) стоял аквариум с рыбками. И я кормил этих рыбок весь день. По одному зёрнышку их корма я кидал в аквариум. Хоть дембеля и видели что я кошу, до меня они не доебывались т.к. вероятно из самих забавлял факт того, что чувак на протяжении 12 часов кормит 5 рыбок без остановки. Но мне это нравилось. Это было похоже на медитацию. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.

Отдельно хочу рассказать про армейскую баню. Это помещение, где есть 5–6 душевых леек и 15 минут времени. За это время около 100 человек должны были успеть помыться. Т.к. времени не хватало, мылись как могли и кто что успел. Кто–то руку, кто–то ногу, кто–то голову. Чтобы отдельно постоять и помыться – нет! Дудки! 
А мыться в бане мы могли раз в неделю. В части можно было только умываться. Мыться – нельзя

#210